|
Никола Миден, аналитик хеджевого фонда, сравнил ежемесячные показатели стандартного отклонения (волатильность, измеренная как отклонение от среднего значения) и полустандартного отклонения и обнаружил, что хотя торгующие по тренду в значительной степени подвержены волатильности, ее величина положительна, т. е. сосредоточена на стороне прибыли, а не убытка.
Поскольку, вообще говоря, волатильность торгующих но тренду, как правило, положительна, они несправедливо критикуются приверженцами коэффициента Шарпа. Этот коэффициент не учитывает, наблюдается ли волатильность на стороне прибыли или убытка, так как в расчетах не учитывается разница между стандартным и полустандартным отклонением. Фактически формулы их расчета идентичны с одним лишь исключением – полустандартное отклонение учитывает только значение наблюдаемого показателя ниже среднего. Если полустандартное отклонение меньше стандартного, в исторической динамике отклонение от среднего значения будет положительно, если же оно выше, то отрицательно. Миден обращает внимание на огромный разрыв, из-за которого волатильность следования тренду положительна, если сравнить месячное стандартное (12,51) и полустандартное (5,79) отклонение.
Есть еще один способ объяснения положительной волатильности: подумайте о рынке, находящемся в повышательной фазе. Вы входите на рынок с позицией в $100, после чего ее стоимость повышается до $150. Однако затем она снижается до $125. Есть ли у вас повод для паники? Нет. Ведь после того, как позиция, выросшая со $100 до $150, снизилась до $125, она затем вновь увеличивается до $175. Эго волатильность следования тренду в действии.
В начале торгов стоимость вашей позиции составляла $100. Почему вы недовольны собой при ее стоимости в $125, пусть даже это и меньше $150, до которых она доросла перед этим? Вы же все еще в плюсе на $25, верно? Слишком многие инвесторы совсем запутались, пытаясь контролировать или ограничивать рост своих прибылей. Все мечтают о торгах, при которых в начале позиция стоит $100 и к концу года она достигает $120. В идеале по окончании второго года ее стоимость должна достичь $140. В конце следующего года эта сумма возросла бы до $160, затем до $180 и т. д. В реальном мире не действуют такие законы. Ваша позиция может возрасти от $100 до $150, затем уменьшиться до $125, затем снова увеличиться до $175 и далее – до $225.
Для торгующих по тренду характерна большая положительная и меньшая отрицательная волатильность, чем у традиционных фондовых индексов, таких как S&P, поскольку они быстро уходят с рынка, если несут убытки. Это проявляется во множестве мелких потерь. С другой стороны, торгующие по тренду надолго остаются на рынке при прибыльных трендах, даже если имеет место положительная волатильность. Когда торгующие по тренду получают прибыль, это происходит резкими скачками, отсюда и высокая положительная волатильность.
Майкл Ралл, президент Graham Capital, добавляет:
«Торгующий по тренду достигает положительного результата за счет правильного отслеживания целевого направления развития рынка и минимизации издержек своего портфеля. Таким образом, хотя следование тренду иногда ошибочно определяют как “длинную волатильность”, формально следующие тренду трейдеры не торгуют волатильностью, хотя и часто выигрывают за счет нее».
Лучшие торгующие по тренду неизменно являются высоковолатильными трейдерами. Высокая прибыль достигается лишь при высокой волатильности. Если вы можете неизменно ориентироваться на цену и реагировать на происходящее в соответствии с четким сводом правил, нет необходимости концентрироваться на сохранении заработанной прибыли или разрабатывать новые способы снижения волатильности. Проблема, таким образом, заключается не в том, чтобы уменьшить волатильность, а в управлении ею путем правильного определения размера инвестиции или финансового менеджмента.
Смысл вышесказанного в том, что вы должны привыкнуть никогда не планировать увеличение своих денежных средств равномерными темпами. Вам придется привыкнуть к «скачкам на диком мустанге». Джерри Паркер, Джон Генри и Билл Данн также не представляют себе рост своего капитала в виде ровной линии, так что вы в хорошей компании.
Джон Генри проводит четкую границу между волатильностью и риском:
«Риск существенно отличается от волатильности. Многие считают, что разницы между ними нет, но она огромна, и я часами могу говорить на эту тему. Достаточно сказать, что мы понимаем, что такое волатильность и риск, и для нас риск заключается в возможной потере двух десятых процента наших средств на тех или иных трейдах. Это для нас существенный риск. Реинвестирование прибыли на рынок вам, быть может, тоже кажется рискованным, но мы это воспринимаем как волатильность».
Генри в своем видении долгосрочной перспективы не избегает высокой волатильности. Он терпеливо пережидает ее. Он отнюдь не желает, чтобы высокая волатильность вынудила его выйти из крупного тренда прежде, чем он накопит значительную прибыль. Дайнеш Десаи, трейдер, торгующий по тренду с 1980 г., а сейчас отошедший от дел, любил повторять, что ему нравится волатильность. Ему было совершенно ясно, что движение вместе с рынком в верном направлении – источник его доходов.
Тем не менее, скептики ошибочно воспринимают высокую волатильность, этот двигатель следования тренду, благодаря которому данная стратегия приносит впечатляющую прибыль, как отрицательное явление. Например, в обзоре «Managed Accounts Reports» за май 2007 г. управляющий фонд, в ведении которого находятся активы на сумму более $1,5 млрд., продолжает оставаться пассивным наблюдателем, отказываясь поверить в следование тренду:
«Главная причина моих колебаний относительно данной стратегии управления активами [следования тренду] – это ее опора на технический анализ. Трейдеры, использующие эту стратегию, кажется, действительно получают прибыль, по, поскольку они редко учитывают данные об экономических процессах, они лишь следуют за ценовыми трендами, пока те не сменятся на противоположные. Результатом такого грубого подхода является низкий показатель соотношения прибыли и риска». Другой менеджер полагает: «Зачем мне отдавать свои деньги футболисту Второй лиги, если я могу нанять кого-нибудь из Высшей?»
Как можно, видя показатели чистой прибыли Билла Данна и Джона Генри, называть их футболистами Второй лиги? Если вы сумеете абстрагироваться от иррационального страха большинства перед волатильностью, вы научитесь понимать, когда волатильность действительно приобретает значение. Торгующий по тренду Джейсон Рассел, президент J. Russell Capital и ученик Эда Сейкоты, знает, когда волатильность становится опасна для него:
«Волатильность становится важна, когда вы ее ощущаете. Все на свете графики, таблицы, коэффициенты и высшая математика ничего не значат, когда вы начинаете кататься по полу, рыдать и биться в истерике из-за волатильности вашего портфеля. Я называю это “степень устойчивости к истерике”. Знание вашей меры устойчивости важно, поскольку именно в этой точке вы теряете уверенность и признаете свое поражение. Трейдеры, портфельные управляющие и математики, кажется, хорошо вооружены набором формул и коэффициентов, которые они используют для измерения волатильности. Однако даже если вы хорошо разбираетесь в математике, вам может оказаться нелегко по-настоящему все это осмыслить. Простая истина заключается в том, что инвестору сложно действовать в полную силу, преодолевая мысли и чувства, сопутствующие потере денег. Это примерно так же приятно, как действовать, преодолевая мысли и чувства, связанные с вашей смертью, при составлении завещания. Не существует математической формулы “степени устойчивости”, поскольку она различна для каждого человека... На мой взгляд, для [трейдера], согласного на все что угодно, кроме банковского депозита, можно подвести итог вышесказанному следующим образом: “Капитулируйте перед фактом существования волатильности, иначе волатильность познакомит вас с фактом существования капитуляции”».
|
