|
Был ноябрь 1952-го. Я выступал в клубе «Латинский квартал» на Манхэттене, когда мне позвонил агент. Ему пришло приглашение для меня и моей партнерши Джулии выступить в ночном клубе в Торонто. Владельцы клуба, близнецы Альберт и Гарри Смит, сделали мне весьма необычное предложение – вместо денег взять за выступление акциями. Я много чего повидал в шоу-бизнесе, но это было нечто новенькое.
Я принялся узнавать подробности и выяснил, что они собирались отдать мне 6 тысяч акций компании Brilund. Это была канадская фирма, занимавшаяся горнодобычей, и у Смитов был к ней свой интерес. В то время акции фирмы шли по 50 центов за штуку. Я знал, что акциям свойственно дорожать и дешеветь (на этом мои познания в заканчивались), и потому попросил братьев Смит гарантировать мне следующее: если через полгода акции упадут ниже 50 центов, они покроют разницу. Те согласились.
Так получилось, что я не смог выступить в Торонто в оговоренный день. Мне было неловко перед организаторами, и я предложил купить у них те самые акции в качестве примирительного жеста. Я отослал им чек на 3 тысячи долларов, получил взамен 6 тысяч акций Brilund и больше о них не вспоминал – до тех пор, пока в один прекрасный день двумя месяцами позже не заглянул от нечего делать в раздел биржевых котировок одной из газет. То, что я там увидел, заставило меня подскочить на стуле. Акции Brilund, купленные мною по 50 центов штука, теперь торговались по 1,90 долларов. Я тут же их продал, заработав что-то около 8 тысяч.
Поначалу я не мог поверить в случившееся. Это было похоже на чудо. Я чувствовал себя словно человек, пришедший на бега в первый раз и, согласно поговорке «новичкам везет», угадавший победителя в каждом из заездов. И вот, получая выигрыш, он спрашивает у кассира: «И как давно у вас тут скачки проводятся?»
Это сколько же я в жизни упустил, думалось мне тогда. Решено, иду торговать акциями. Я никогда потом не жалел об этом решении, но если бы я только знал, какие приключения ждут меня в этих диких джунглях!
О фондовом рынке я тогда не знал ровным счетом ничего. К примеру, я даже не подозревал, что в Нью-Йорке есть биржа. Я знал про одни только канадские акции, главным образом, горнодобывающих компаний. И раз уж мне так с ними подфартило, разумнее всего было и дальше за них держаться.
Но с чего начать? Как понять, какие акции покупать? Не тыкать же наугад. Нужна информация. Проблема была в том, где ее взять. Теперь-то я понимаю, что это задача едва ли по силам простому смертному, но тогда мне казалось, что надо лишь опросить достаточное число людей – и дело в шляпе. Я думал, что если буду побольше расспрашивать, то рано или поздно сойдусь со знающими людьми. И я принялся пытать всех подряд насчет каких- нибудь сведений об акциях. Работа в ночных клубах располагала к знакомству с богачами. А уж богачи-то должны были знать.
Вот я их и спрашивал. Вопрос «Не подскажете, каких бы акций прикупить?» был у меня всегда наготове. И что интересно, каждому из тех, к кому я обращался, было что сказать. Удивительное дело. Похоже, я был единственным человеком на свете, кто не владел хоть какой-нибудь свежей информацией об акциях. Я жадно вслушивался в то, что говорили, и свято следовал подсказкам. Что мне советовали, то я и покупал. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что так у меня никогда ничего не выйдет.
Я представлял собой тогда прекрасный образчик жизнерадостного болвана, мелкого деляги, скачущего по рынку взад-вперед. Я покупал акции компаний, названия которых не мог произнести. Я понятия не имел, откуда они взялись и чем занимались. Кто-то говорил что-то кому-то, а тот сообщал мне. В целом свете не было более взбалмошного и невежественного покупателя. Я знал лишь то, что слышал от распоследнего официанта в распоследнем ночном клубе.
В начале 1953-го я выступал в Торонто. Из-за тех первых, невероятных 8 тысяч долларов, что я заработал на Brilund, Канада представлялась мне – с финансовой точки зрения – страной молочных рек и кисельных берегов, поэтому я решил, что здесь мне наверняка удастся получить хорошую наводку. Я поспрашивал у знакомых насчет надежного брокера, и в конце концов мне одного такого порекомендовали.
Должен признаться, что, очутившись в его конторе, я несколько пал духом. Это была крошечная, размером с тюремную камеру, мрачная комнатушка с развешанными по стенам странными каракулями. Потом я узнал, что эти каракули зовутся «графиками цен». Успехом или надежностью там и не пахло. За бюро, зарывшись в книгах и сводках, сидел маленький человечек. У него был ужасно занятой вид. Я поинтересовался, нет ли у него на примете каких-нибудь акций, и он тут же отреагировал самым живейшим образом.
Он осклабился и жестом фокусника вытянул из кармана чек на дивиденды с названием знаменитой золотодобывающей компании Kerr-Addison. Вскочив на ноги, он воскликнул: «Дружище, взгляните-ка на это как следует. Сумма на чеке в пять раз больше той, что мой отец заплатил когда-то за акции. Это же не акции, это мечта! Дивиденды впятеро больше начальных вложений!» Я возбудился, как и любой другой на моем месте. Размер дивидендов составлял 80 центов на акцию, так что его отец, должно быть, брал их по 16. Это выглядело так прекрасно. Я не осознавал, что он, вероятно, хранил отцовские акции лет эдак тридцать пять.
Человечек между тем принялся рассказывать мне, как он долгие годы искал такие вот акции. Имея перед глазами успех отца, он направил все свое внимание на золотые рудники. И вот, заговорщицки поведал он мне, наконец нашел то, что хотел. И называлось это Eastern Malartic. Изучив производственную статистику, прогнозные данные и финансовые показатели фирмы, он пришел к выводу, что эти рудники способны давать вдвое больше золота, чем сейчас, а значит, вложенные в них пять долларов вскорости должны превратиться в десять.
Впечатленный тем, как он жонглировал цифрами, я немедленно купил тысячу акций Eastern Malartic по 290 центов, а потом с ужасом наблюдал, как они падали до 270, а потом и до 260 центов. Через пару недель они упали до 241 цента, и я в спешке от них избавился. Этот маленький усердный любитель статистики, я так понял, тоже не владел секретом обогащения. Однако все это завораживало меня по-прежнему. Я продолжал следовать любым подсказкам, но зарабатывал редко. А если и зарабатывал, то тут же терял.
Я был таким профаном, что не понимал даже, что брокеры берут комиссионные, а продажа ценных бумаг облагается налогом. Помню, в январе 1953-го я купил 10 тысяч акций Kayrand Mines по 10 центов.
Я следил за котировками, как кошка за голубем, и когда на следующий день акции Kayrand подорожали до 11 центов, я позвонил брокеру и приказал продать мой пакет. По моим расчетам, я заработал 100 долларов за 24 часа и был очень горд этим небольшим, но скорым барышом. При следующей встрече брокер поинтересовался, почему я решил сыграть себе в убыток. В убыток? Я же заработал сотню монет! Тогда он мягко объяснил мне, что комиссионные брокера за покупку 10 тысяч акций составляют 50 долл., а за перепродажу акций на следующий день с меня причиталось еще 50. И плюс налог с продажи.
Kayrand были лишь одними из множества странных акций, которыми я тогда владел. Были еще Mogul Mines, Consolidated Sudbury Basin Mines, Quebec Smelting, Rexspar, Jaye Exploration. Ни на одной я не заработал ни цента.
И все же, продавая и покупая все эти канадские акции, я прожил счастливый год. Я мнил себя успешным бизнесменом, крупной фигурой на фондовом рынке. Я скакал по рынку что твой кузнечик. Был рад-радешенек, когда удавалось выгадать пару пунктов. Бывало, я одновременно владел акциями 25-30 компаний, каждой понемногу.
К некоторым я питал особые чувства. По разным причинам. К одним – потому, что мне их посоветовал хороший знакомый, к другим – потому, что я сразу начал на них зарабатывать. В результате я предпочитал эти акции остальным, и, сам не понимая, что делаю, наплодил себе «любимчиков».
Я думал о них с такой теплотой, будто они были членами семьи. Я расхваливал их достоинства денно и нощно. Я говорил о них словно о детях. Меня мало беспокоило, что никто кроме меня не видел в них каких-либо особенных преимуществ перед другими акциями. И я пребывал в таком состоянии до тех пор, пока не осознал, что мои любимчики приносят мне самые крупные убытки.
Всего за несколько месяцев перечень моих сделок стал выглядеть, как торговый реестр небольшой биржи. Мне казалось, я все делаю правильно. Я был в плюсе. Приглядись я к своим делам более пристально, я был бы не столь уж счастлив. Я бы понял тогда, что, подобно игроку на скачках, я излишне вдохновлялся мелкими выигрышами. Я совершенно упускал из виду тот факт, что держал большое число акций, стоивших значительно меньше, чем когда я их покупал, и вовсе не собиравшихся дорожать.
Это был период безудержной, безоглядной игры, без малейших попыток понять мотивы собственных действий. Я следовал «предчувствиям» и западал на красивые названия, питался слухами об открытии залежей урана, забастовках на нефтяных месторождениях, и вообще всем, что мне кто-нибудь говорил. Посреди сплошных убытков случайный мелкий выигрыш возвращал мне надежду, действуя как морковка на осла.
И вот однажды, после семи месяцев торговли, я решил подбить бабки. Сложив стоимость бумаг, упавших в цене после того, как я их купил, я обнаружил, что потерял почти 3 тысячи долларов.
Тогда-то я начал подозревать, что с моей схемой заколачивания денег не все ладно. Где- то в глубине души меня глодал червь сомнения: а знаю ли я вообще, что делаю?
Но я по-прежнему был в плюсе. Я утешал себя тем, что еще не притрагивался к тем 3 тысячам, что я изначально заплатил за Brilund, и кроме этого у меня оставалось почти 5 тысяч прибыли от той сделки. Но если все так пойдет и дальше, насколько ее хватит?
Вот лишь одна страница моего тогдашнего подсчета выигрышей и потерь. Думаю, этого хватит, чтобы понять истинные размеры печальной истории моих неудач.
Old Smoky Gas & Oils
Купил по 19 центов
Продал по 10 центов
Kayrand Mines
Купил по 12 центов
Продал по 8 центов
Rexspar
Купил по 130 центов
Продал по 110 центов
Quebec Smelting & Refining
Купил по 22 цента
Продал по 14 центов
Одурманенный мелкими выигрышами, я не замечал, что терял в среднем по сотне в неделю. Впервые за время игры на бирже я оказался перед выбором. В следующие шесть лет рынок подкинет мне из своих запасов несколько намного более серьезных головоломок, но в некотором смысле эта была хуже всех. Мне предстояло решить, продолжать ли мне свои биржевые операции или нет.
Все же я решил попробовать еще раз. Оставалось понять, как. Очевидно, как-то иначе. Как бы мне усовершенствовать свой метод? Я убедился в том, что посетителей ночных клубов, официантов и осветителей слушать не стоило. Они были такими же дилетантами, как и я, и сколь бы уверенно они ни давали свои советы, знали они не больше моего.
Страница за страницей я рассеянно пролистывал реестр своих биржевых сделок... Купил за 90 центов, продал за 82 цента... Купил по 65, продал по 48... Кто бы мог помочь мне овладеть тайнами биржевой торговли? Я стал читать местную финансовую прессу и биржевые сводки. Особенное внимание я уделял тем разделам, где печатались советы в отношении акций компаний, которые котировались на Торонтской фондовой бирже.
Я уже тогда осознал, что если я намерен продолжать, то мне понадобится помощь профессионалов, и потому подписался на несколько платных бюллетеней финансовой информации. В конце-то концов, они ведь эксперты, думал я. Теперь я буду следовать только рекомендациям профессионалов и перестану покупать, основываясь на советах кого ни попадя или таких же, как и я, любителей поиграть на бирже. Толковые советы знающих людей – вот что принесет мне успех.
Некоторые из бюллетеней предлагали пробную подписку по цене четыре выпуска за доллар. Прежде чем вы всерьез подсядете на их бесценные советы, они великодушно предлагали вам попробовать их на один зуб.
Итак, я заплатил десяток долларов за пробную подписку и принялся жадно изучать то, что они мне присылали.
Может, где в Нью-Йорке и есть финансовые консультанты, заслуживающие доверия, но эти канадские листки были рассчитаны строго на простофиль. Но откуда мне было знать? То, что я читал в них, волновало меня необычайно. Судя по ним, игра на бирже была делом простым и притом не терпящим отлагательства.
Как правило, бюллетени выходили с гигантскими шапками такого примерно содержания:
«Покупайте, пока не поздно!»
«Покупайте на все, что у вас есть!»
«Если ваш брокер отговаривает вас от этого, избавьтесь от него!»
«Ваша прибыль составит 100% и больше!»
Вот это, разумеется, была самая что ни на есть настоящая, наисвежайшая информация. Сразу видно: надежнейшая вещь, не какие-нибудь ресторанные сплетни. Я впитывал эти прокламации как губка. В них всегда было столько бескорыстия и отеческой любви. В одной из них сообщалось буквально следующее:
Впервые в финансовой истории Канады простой человек получает фантастическую возможность встать у основ начинания с блестящим будущим. Плутократы с Уолл-стрит хотели уже было скупить сразу все акции нашей фирмы, но мы, наперекор их злобным нравам, отдаем предпочтение исключительно вкладчикам с умеренными средствами. Таким людям, как вы...
Как я! Ну, конечно! Как же они меня понимают! Ведь я и есть тот самый простой малый, который заслуживал жалости за то, что им помыкали все эти плутократы с Уолл-стрит. Хотя на самом-то деле если я и заслуживал жалости, то только за свою тупость.
И вот я несся к телефону, звонил брокеру и приказывал купить то, что мне советовали. Но стоило мне только сделать это, как акции неминуемо дешевели. Я не понимал, почему, но нисколько не беспокоился. Они ведь знают, о чем толкуют. В следующий раз акции обязательно пойдут вверх. Как же, держи карман шире.
Я не понимал тогда, что столкнулся c одной из величайших для мелкого игрока трудностей – с почти неразрешимой задачей о том, в какой момент следует входить на рынок. Внезапное падение курса сразу же после покупки – одно из самых загадочных явлений, с коими сталкивается любитель. Прошли годы, прежде чем я понял, что в то самое время, когда всякие жучки советуют мелкой сошке покупать акции, зубры, которые купили эти акции намного раньше, основываясь на инсайдерской информации, их продают.
Одновременно с тем, как инсайдеры выводят деньги с рынка, мелкие игроки входят на него. Они думают, что придут первыми и снимут сливки, а приходят к шапочному разбору. Они безнадежно опаздывают, и когда профессионалы уходят, их денег просто не хватает, чтобы удержать курс акций в искусственно завышенной точке.
Теперь-то я это знаю, а тогда никак не мог взять в толк, почему акции ведут себя так. Я считал, что мне просто не везет. Оглядываясь назад, я понимаю, что уверенной дорогой шел к тому, чтобы потерять все, что у меня было.
Вложив 100 долларов, я почти всегда сразу терял по 20-30. Но некоторые бумаги все же шли в рост, и я был относительно счастлив. Даже когда мне надо было уехать в Нью-Йорк, я и оттуда по телефону продолжал отдавать распоряжения своим брокерам в Торонто. Мне и в голову не приходило, что можно вести дела на канадской бирже через нью-йоркского брокера. По телефону из Торонто брокеры давали мне наводки, и я неизменно покупал то, что советовали мне они или мои канадские финансовые консультанты.
Как всякий мелкий игрок, действующий методом «пальцем в небо», я объяснял свои убытки невезением. Но я знал, я был просто уверен, что однажды удача улыбнется мне. Я ошибался не всегда, хотя в известном смысле лучше бы всегда. Иногда мне все же удавалось немного заработать. Но всякий раз совершенно случайно.
Вот один такой случай. Чтение биржевых сводок стало для меня насущной потребностью. Однажды, просматривая их, я наткнулся на фирму Calder Bousquet. Я и теперь не в курсе, чем она занимается. Но у нее было такое красивое название. Мне понравилось, как оно звучит, и я купил 5 тысяч ее акций по 18 центов, на 900 долларов всего.
А потом я улетел танцевать в Мадрид. Вернувшись через месяц, я раскрыл газету и нашел нужную строку. Пока меня не было, цена поднялась вдвое, до 36 центов. Продав акции, я наварил 900 долларов. Повезло, что тут скажешь.
Причем повезло дважды, ибо мало того, что акции пошли в рост безо всяких на то причин, так еще, если бы я не отправился танцевать в Испанию, то наверняка продал бы эти акции, когда они подорожали до 22 центов. Но в Испании канадских котировок было не узнать, и это счастливое неведение уберегло меня от преждевременной продажи.
Это был странное, безумное время, но это я теперь так думаю. А тогда я чувствовал, что превращаюсь в по-настоящему крупную рыбу. Я гордился тем, что стал пользоваться более достоверными сведениями, нежели те, что получал от метрдотелей в ресторанах или в гримерке. Мои канадские брокеры звонили мне, мои финансовые консультанты советовали мне, и, получая очередную наводку, я чувствовал, что дело верное. Я продолжал распивать коктейли с удачливыми бизнесменами, и они намекали мне на нефтяные компании, которые вот-вот озолотятся, шептали, что на Аляске нашли уран, и по секрету сообщали о том, что в Квебеке грядут большие события. Все это сулило огромные барыши, надо только поскорее вложиться в те или иные бумаги. Я вкладывался, а денег все не было.
В конце 1953-го, когда я вернулся в Нью-Йорк, от 11 тысяч осталось лишь 5800 долларов. Пришло время в очередной раз обдумать свое положение. Ни подсказки бизнесменов, ни рекомендации финансовых консультантов мне не помогли. Какие бы бумаги я ни покупал по их совету, они скорее дешевели, чем дорожали. В нью-йоркских газетах не печатали котировок моих канадских акций, но я уже не мог жить без биржевых сводок, так что я стал читать финансовые разделы в The New York Times, New York Herald Tribune и The Wall Street Journal. Я не покупал акций фирм, котировавшихся на нью-йоркских биржах, но я помню, какой музыкой звучали для меня названия тех или иных компаний и всякие загадочные словечки – вроде «внебиржевой».
Чем больше я читал, тем сильнее разгорался во мне интерес к рынку Нью-Йорка. Я решил продать все канадские бумаги, кроме Old Smoky Gas & Oils. Их я оставил потому, что тот, кто их порекомендовал, сулил мне золотые горы. Как обычно, чуда не произошло, и после пяти месяцев жизни в Нью-Йорке я прекратил неравную борьбу. Я продал свои последние канадские бумаги, купленные по 19 центов, за 10. А пока суд да дело, я все раздумывал над тем, не проще ли попытать счастья в более крупных джунглях здесь, у себя под боком, на Нью-Йоркской фондовой бирже. Я позвонил другу, театральному агенту Эдди Элкорту, и спросил, не знает ли он какого-нибудь местного брокера. Эдди дал мне имя человека, которого я буду звать Лу Келлер.
|
